Колокол Ля II

В Московском Кремле было три особых набатных колокола — Спасский (на Набатной башне), Троицкий и Тайницкий. Указом царя Алексея Михайловича о пожарных набатах в Москве от 1668 были даны регламентации звонарям, позволяющие легко определить, в каком районе пожар: если загорится в Кремле — «бить во все три набата в оба края, поскору»; если загорится в Китай-городе — «бить в один Спасский набат в один край, скоро же»; в Белом городе — «бить в Спасский в оба края и в набат, что на Троицком мосту в оба же края потише»; в Земляном городе — бить в набат на Тайницкой башне «тихим обычаем»; общее указание — «бить развалом с расстановкою». В Москве разнообразие колокольных звонах было обусловлено огромным количеством церквей; каждый звонарь, беря за основу какой-либо незатейливый ритмический рисунок, варьировал его по своему усмотрению. С течением времени количество колоколов на каждой колокольне увеличивается, складывающиеся наборы подчиняются определенным закономерностям. Самый величественный колокольный звон производился в Москве в пасхальную ночь. Он совершался по особому, исстари существующему в Москве обычаю: благовест к заутрене начинался с колокольни «Иван Великий» в Кремле; все московские церкви должны были ждать, когда ударит Большой Успенский колокол; на первый удар этого главного московского колокола отзывался колокол Страстного монастыря, затем колокола соборов, и только после этого начинали звон все другие колокольни Москвы. За несоблюдение этих правил, в случае если церковный благовест начался ранее соборного, с провинившихся причтов взыскивался штраф.
На рубеже XIX—XX вв. в Москве начинают выделяться звонари, собирающие на одной колокольне колокола определенного строя и виртуозно исполняющие на них целые музыкальные композиции. Звонарь П.Ф. Гедике, звонивший на колокольне Сретенского монастыря в 1920-х гг., отмечал, что из его «колокольного оркестра нельзя изъять ни одного колокола» (это было бы, по его словам, равносильно тому, как у рояля изъять клавишу). Весь комплект колоколов, собранный и сформированный Гедике, представлял редкий образец колокольного оркестра, на котором виртуозный звонарь мог разрабатывать любую музыкальную тему.
После Октябрьской революции церковный колокольный звон насильственно изгонялся из обиходной жизни. Новые условия давали толчок к развитию концертных форм колокольного музицирования. Колокольный звон обрёл черты, присущие светскому искусству. Особой известностью и популярностью в 1920-х гг. пользовался музыкант-звонарь К.К. Сараджев, звонивший на колокольне церкви Марона Пустынника в Старых Панех (на улице Большая Якиманка) и досконально изучивший московские колокольные звоны и колокола. Слушать его звон горожане специально приезжали из разных концов